Русский язык принадлежит к восточной подгруппе славянских языков, входящих в состав индоевропейской семьи языков. Русский язык – один из шести официальных языков ООН, по всему миру им владеют примерно 300 млн. чел. (5-е место по распространённости), из них 160 млн. считают его родным (7-е место в мире). Разнообразие диалектов русского языка в свое время отметил М.В. Ломоносов, выделив отдельные наречия, «диалекты»[1]. Большой вклад в изучение русского языка внес В.И. Даль, составитель «Толкового словаря» и автор ряда публикаций[2].

Сведения о разнообразии русских говоров на территории Башкортостана и их своеобразии содержатся в историко-этнографической, фольклорной и лингвистической литературе. Причиной бытования множества диалектов называется достаточно позднее переселение русских на территорию Башкортостана с уже сложившимися диалектами – в XVI –  начале XX в., преимущественно в XIX в., когда шло промышленное освоение края результате строительства горных заводов и других предприятий[3]. На территории Башкортостана русские образовывали селения с компактным русским населением, нередко «гнездами» (несколько русских селений поблизости друг к другу), поддерживали связи с исторической родиной[4].  Более точно и правильно говорить о сохранении не только языковых, но и этнокультурных диалектов.

Об этом в середине XIX в. писал В.М. Черемшанский: «русские поселения Оренбургской губернии[5], происходя из различных краев нашего обширного отечества, естественно вынесли с собой много особенностей и доселе еще не слились в одно целое и отличаются между собою и в нравах, и в обычаях, и в самом разговоре». Причем «в одном и том же селении можно найти выходцев из нескольких губерний»[6].

Сведения о говоре русских Златоустовского уезда Уфимской губернии имеются в публикациях действительного члена Уфимского губернского статистического комитета В.С. Касимовского. Свои наблюдения над жизнью «кунгуряков» – представителей северорусского этнокультурного диалекта – он изложил в газете «Уфимские губернские ведомости» в 1860-х – 1870-х гг.[7]. Речь «кунгуряков» В.С. Касимовским определена как «Велико-Пермская», «В разговоре слышны акценты на букву О; согласные, зубные Ц, Т, Ш вместо небных Ч, Щ, например, цево, шти, доць, пишшик, вместо чево, щи; дочь; писчик (писарь)». В лексике немало местных слов, непонятных для других русских, в том числе колды – когда,  онолды – иногда, оболочись – одеться,  варгать – разговаривать, баять – говорить и др.[8].

В конце XIX в. В.А. Абрютин также писал, что языковое и этнокультурное разнообразие Уфимской губернии связано со сложной этнической историей: в одном только Уфимском уезде живут переселенцы 32 губерний[9]. 

С. Г. Рыбаков в ходе фольклорных экспедиций в конце XIX в. описал влияние поликультурной среды на русских и русских – на башкир: произошло усвоение башкирами и татарами русского языка, пословиц, поговорок, выражений, и распространение среди русских ломаного языка, инородческих мелодий и песен. В потоке урбанизации, индустриализации происходила модернизация культуры местных народов, но в то же время сохранение у русских переселенцев оренбургской и уфимской губернии традиционной культуры[10].

В 1904 г. особенности языка староверов на Усень-Ивановском заводе Белебеевского уезда Уфимской губернии изучал выдающий русский ученый Д.К. Зеленин[11]. Своеобразие и разнообразие языка русских Башкортостана отмечали М.А. Круковский, руководитель фольклорной экспедиции 1938 г. на территории Башкирии Н.П. Колпакова, участники экспедиций в 1948–1949 гг. под руководством Э.В. Померанцевой. Разнообразие русских говоров отражено в работах И.Е. Карпухина, Б.Г. Ахметшина, Л.И. Брянцевой и др. В ходе полевой работы Ф.Г. Галиевой также зафиксированы диалектные слова и выражения, например, в северо-восточных районах Башкортостана. Установлено, что местная лексика касается системы родства: мама стара (бабушка); предметов быта: дружки (вёдра на коромысле; веники); домашних животных: зюнька (свинья), кутя (курица), куран (индюк). Характеризует одежду: одеваха (одежда), бекешка (верхняя одежда), епешка (рабочая одежда), опояска (пояс), катанки (валенки). Систему питания: шарба (уха), осердие (ливер), подстава (блюдо, угощение), шти (суп, щи), сковрдунка (блюдо из мелкой рыбы с яйцом). Некоторые слова переняты из башкирского и татарского языка: траву-сорняк называют алама (плохой)[12].

Систематизация сведений о русских говорах на территории Башкортостана связана с их картографированием. В России эта работа началась в 1903 г. Специально созданная Московская диалектологическая миссия (МДК) поставила задачу создать Диалектологическую карту русского языка в Европе. В 1915 г. эта карта была опубликована вместе с очерком русской диалектологии; были выделены главные территориальные величины – северное наречие, южное наречие и среднерусские говоры. В 1945 г. Институтом русского языка АН СССР была выпущена «Программа собирания сведений для составления диалектологического атласа русского языка». Коллективом диалектологов составлено 5 атласов, выявлен лингвистический ландшафт центральных областей европейской части РСФСР. В 1970 г. К.Ф. Захарова и В.Г. Орлова[13] представили более точную, полную и объективную картину группировки говоров русского языка по сравнению с данными МДК 1915 г. С 1945 г. в Казанском государственном университете под руководством Е.К. Бахмутовой начался сбор материала и его обработка для Атласа русских говоров Волго-Камья, составление которого было завершено в 1970-е гг. под руководством Л.П. Смоляковой.

Башкирский госпединститут (с 1957 г. – БашГУ) включился в сбор материалов для Атласа с 1947 г. под руководством A.М. Иорданского, с 1953 г. – под руководством З.П. Здобновой. Изданы «Атлас говоров Башкирии», «Словарь русских говоров Башкирии» и другие публикации. Материал собирался методом непосредственных наблюдений по единой программе. Составлено 110 тематических карт на отдельные фонетические, морфологические и лексические явления с соответствующими пояснениями и приведением материалов в комментариях. Был выполнен ряд сводных таблиц и карт, на которых в схематической форме представлена структура каждого из нанесенных на карты говоров в 197 населенных пунктах. Сводные обобщающие карты помогли не только выявить структуру каждого говора, но и произвести группировку разнотипных говоров. Составлены карты соотносительных рядов диалектных фактов, карты отдельных диалектных фактов, карты элементов системы языка и карты отдельных слов.

Сделано разделение русских говоров по природно-географическим зонам и местам исхода переселенцев. Как пишет З.П. Здобнова, степные уезды по левую сторону р. Белой (Белебеевский, Стерлитамакский и Уфимский у.) заселялись переселенцами из внутренних заволжских губерний. Лесная местность, по правую сторону р. Белой (Бирский и Уфимский у.) – крестьянами Вятской, Пермской и Вологодской губерний. Южная часть Башкирии осваивалась русскими в конце XVII в. выходцами более чем из 20 губерний России. Например, в Стерлитамакском уезде обосновались выходцы из Вятской, Казанской, Симбирской, Самарской, Нижегородской, Саратовской, Оренбургской, Пензенской, Тамбовской, Тульской, Рязанской, Смоленской, Воронежской, Курской, Полтавской, Черниговской, Харьковской губерний. В Белебеевский уезд съехались переселенцы из Пермской, Вятской, Курской и других губерний. Время переселения русских на территорию Башкортостана в некоторых случаях доходит до 400 лет. Также выявлено, что результатом длительного междиалектного взаимодействия их носители утрачивают в своей речи ряд черт материнского говора, возникают некоторые новые явления в говоре[14].

Говоры севернорусского типа представлены в северной части Башкирии в 28 н.п., у переселенцев бывших Вятской и Пермской губ., обосновавшихся здесь более 100 лет назад. Это селения Дуванского, Мечетлинского, Белокатайского, Кигинского, а также Бакалинского, Чекмагушевского, Благовещенского, Нуримановского, Белебеевского, Аургазинского (53); Гафурийского; Мишкинского; Калтасинского, Караидельскского районов. Для них характерно полное оканье, взрывное г с оглушением его в к, твердое -т в 3 л. глаголов наст и прост. буд. вр., отсутствие интервокального йота и наличие стяженных форм прилагательных и глаголов (нова, знат); окончание -ы в форме род.п. ед.ч. существительных жен. рода на -а с твердой основой типа «у жены» (отмечено не во всех из указанных н.п.); форма род.п. ед.ч. личных и возвратного местоимений меня, себя; наличие долгого м в соответствии сочетанию бм – омман, оммерил (не во всех н.п.); наличие твердых губных в конце слов – сем, остаф (не во всех н.п.); склонение существительных с суффиксами -ишк-, -ушк-, по муж. ср. роду – у мальчишка, к мальчишку и т.п. (не во всех н. п.); наличие безударного окончания -а у существительных ср. р. с твердой основой в им.п. мн.ч. типа «окна» (не во всех н.п.); совпадение твор.п. мн.ч. имен с формой дат.п. мн.ч. – хожу своим ногам (не во всех н.п.); форма повелит, накл. глагола лечь – ляг; наличие северных лексем: квашня, ковш (ковшик), сковородник, ухват, озимь, суягная (об овце), брезговать, лает (о собаке), зыбка бережая (о лошади), петь песни, льдины; наличие заударного ржанья: бывайот, пашот, морё, полё (не во всех н.п.); употребление и на месте древнерусского ять в ударном и предударном положении перед мягкими согласными: вмйсте, ф сйне, билйт’, на рике (не во всех н.п.). Северная структура строго выдерживается в говоре лишь н.п. Андреевка Благовещенского района.

Регулярное сокращение гласных неверхнего подъема а, о, е до редуцированного звука, обозначаемого, знаком ъ, а после мягких согласных знаком ь, или преобладание редуцированного в безударных слогах, кроме первого предударного слога (явление свойственно среднерусским окающим говорам: мълоко, голъс, можна; бьрега, поля), сочетается, как правило, с бм (обман), твердостью губных (сем, остаф); словоформой «окна», различением форм твор.п. и дат.п. мн.ч. имен (пашем тракторами, к тем домам), В говоре ряда селений существительные типа «мальчишка», оформляясь с флексией -а, склоняются уже по типу слов жен. рода на -а (мальчишка, мальчишки, мальчишке и т.п.). В этих говорах исчезает заударное ёканье (будём, поле) и другие северные черты. Все это позволяет считать такие говоры среднерусскими. 

Говоры южнорусского типа – в центральной и южной частях Башкирии, в 34 н.п. у переселенцев Тамбовской, Рязанской, Курской, Орловской и других губ. Это селения  Белорецкого, Зилаирского, Хайбуллинского, Кугарчинского, Ермекеевского, Белебеевского; Бижбуляского; Миякинского; Альшеевского; Стерлитамакского; Мелеузовского; Федоровского; Кугарчинского; Туймазинского; Балтачевского районов. Говоры их характеризуются аканьем (вада, сады, мълако, колъс, холъдна), фрикативным образованием звонкого задненебного г с оглушением его в х в слабой позиции ўара, ноўи – нох), мягким -т в 3 л. глаголов (он идет’, ани сидят’). Правда, мягкое -т’ далеко не во всех говорах переделенных н.п. выступает в качестве единственно возможного варианта, чаще – наряду с твердым (скажут: он идет’, ани сидят, а также: он идёт, ани сидят). Присутствуют в их системе и другие (черты южнорусского типа говоров: в род.п. ед.ч. существительных ж.р. на -а обычны формы типа «у жене», «у мами», формы {местоимений «у мене», «у себе», лексические особенности в южном варианте. Однако интервокальный йот здесь сохраняется редко (говорят: нова, быват). 

Наблюдается стирание таких первичных южнорусских черт, как ў фрикативное и -т’ мягкое, обязательно сопровождается утратой и других южных черт, фонетических, грамматических и особенно лексических, лишая их южнорусского облика и переводя в разряд переходных (при частичном сохранении южных вариантов, в том числе ў, -т) или в разряд среднерусских. Поэтому южными признаны акающие говоры с регулярным ў//х (ноўи – нох), с нерегулярным для некоторых сел ў//х обязательно в сочетании с -т’ мягким любой степени регулярности. Такие говоры еще сохраняют, как правило, и другие черты южного наречия (фонетические, грамматические, а южные лексические варианты в них нередко употребляются наряду с северными). Полное отсутствие даже одной из этих основных черт южного наречия (ў//х или -т') или активное стирание этих особенностей (наличие сосуществования г>ў: гълава, грибы, луга, ўарох; -т>-т’: он рубит, пашът, идет’) сопровождается размыванием фонетической и грамматической структуры южного типа, употреблением преимущественно или исключительно северных лексем, что исключает такие говоры из ряда южнорусских. 

Говоры переходные от южнорусских к среднерусским – в юго-западной части республики, в 21 н.п. Шаранского, Благоварского, Кушнаренковского, Уфимского, Давлеканского; Кармаскалинского, Аургазинскского; Белорецкого, Ермекеевского; Бижбулякского, Миякинского; Альшеевского; Мелеузовского; Федоровского; Кумертаускского; Хайбуллинского районов. Население в этих пунктах чаще смешанное, оно представлено выходцами из разных, преимущественно южных губерний: Тульской, Орловской, Курской, Тамбовской, Рязанской, а также Пензенской, Самарской, Симбирской, Казанской, обосновавшихся здесь лет 100 и более назад. В этих говорах южнорусская структура заметно разрушается: появляется твердое -т наряду с мягким в 3 л. глаголов или как единственно возможный вариант, ў фрикативное сосуществует с г взрывным или же следы фрикативного ў сохраняются в виде х в слабой позиции (говорят: луга – лух, плуги – плух). Однако наряду с аканьем во всей данной группе говоров сохраняются в какой-то степени и другие важнейшие черты южного наречия: ў -т’ (или одна- из них), «у жене», «у мене» (или одна из этих форм). Интервокальный же йот утрачен этими говорами. Другие из рассматриваемых противопоставленных явлений чаще имеют южное выражение, хотя возможно в некоторых населенных пунктах склонение «мальчишка» по муж. ср. роду, отмечается твердость губных в конце слов, часта форма «ляг» (в 16 н.п.), лексика в основном северного типа (цеп, льдины, песни петь). 

Если акающий говор лишен фрикативного ў//х и мягкого -т’ в 3 л. глаголов, то это .сопровождается отсутствием в его структуре и ряда других южных черт (лексических прежде всего) в я избранном нами наборе явлений. Такой говор является среднерусским по своему облику. К ним относятся говоры 53 н.п. Все эти говоры характеризуются аканьем, взрывным г, твердым -т в 3 л. глаголов, утратой интервокального йота, наличием южных вариантов других рассматриваемых нами противопоставляемых фонетических и морфологических явлений 2-го комплекса («Типология...», табл.№4, с.42), почти исключительным распространением северных лексем (кроме «берёжая», «зыбка») и личных форм глагола «печь» от основы «пек-». 

Говоры среднерусского типа – в юго-западной части республики вдоль железных дорог и водных путей. В 53 н.п. акающие говоры, в 63 н.с. окающие. По комбинации северных и южных вариантов окающие среднерусские говоры можно разделить на три группы, акающие – также на три группы. Они включают селения в Бирском, Стерлитамакском, Белорецком, Бирском, Стерлитамакском, Зилаирском районах. Сюда относятся самые старые русские поселения, образованные переселенцами из Заволжья, Казанской, Симбирской, реже – из Вятской, Пермской и Пензенской губерний. В их говоре сохраняются некоторые важные черты северного наречия, но полное оканье разрушается или полностью разрушено (т.е. чаще говорят: мълоко, кдлъс, хрлъдна, а не молоко, колос, холодно), утрачено заударное ёканье (говорят: будем, поле, а не будём, полё). Но г имеет взрывное образование (гроза, гора, ноги), -т в 3 л. глаголов твердое (он идёт, они сидят), постоянны формы «у жены», «у меня», стяженные формы прилагательных и глаголов (нова, быват), сохраняется форма повел, накл. «ляг», склонение «мальчишка» по муж. ср. роду. Другие явления выражены уже в южном варианте. В области лексики отмечается употребление слов, свойственных и литературному языку. 

1.  Галиева Ф.Г. Этнографические исследования русского населения Башкортостана. Уфа: Гилем, 2012. 164 с.

2. Здобнова З.П. Атлас русских говоров Башкирии: в 2-х ч./ АН Респ. Башкортостан. Отд-ние соц. и гуманит. наук. 4-е изд. Ч. 1, 2. Уфа: Гилем, 2008. 406 с.

3. Здобнова З.П. Словарь русских говоров Башкирии. А Я / Акад. наук Респ. Башкортостан, М-во общ. проф. образования, Башк. гос. ун-т; сост.: И.П. Березовская-Пономарева и др.; под ред. проф. З.П. Здобновой. Уфа: Гилем, 1997; 2000, 2003, 2005.

4.  Здобнова З.П. Судьба русских переселенческих говоров в Башкирии / БашГУ. Уфа, 2001. 155 с.

5. Здобнова З.П. Русские говоры на территории Башкирии // Русский язык в Башкирии и его взаимодействие с башкирским языком: Сборник научных трудов. Уфа: БНЦ УрО АН СССР. 1988. С.50-61. 

6. Касимовский В. Исторические очерки о Дуване (1868, 1877 гг.). Месягутово, 1991; Этнографический очерк села Дувана Уфимской губернии Златоустовского уезда. Составлен Действительным Членом Уфимского Статистического Комитета В. Касимовским // Уфимские губернские ведомости. 1868, 1877.

7. Касимовский В.С. Несколько слов о кунгуряках, живущих в Уфимской губернии // Русские Башкортостана. История и культура. Уфа, 2003. С. 101–108.

8. Касимовский В.С. Очерки о Дуване (1868 г., 1877 г.) / отв. за вып. Н. Черепанова. Месягутово, 1991. С. 28.

9. Русские Башкортостана. История и культура. Сб. научных трудов / В.Н. Самородов, В.С. Горбунов, В.А. Иванов и др.; Отв. за вып. В.Я. Второв; Собор русских Башкортостана; Баш. гос. пед. ун-т. Уфа, 2003. 384 с.

10. Русские Южного Урала. Традиционная культура XIX – XX в. / отв. ред. И.И. Шангина. СПб.: ИПЦ СПГУГД, 2018. 350 с.

11. Русский фольклор в Башкортостане / сост., автор вступ. статей и коммент. Ф.Г. Галиева. Уфа: Башк. энцикл., 2020. 696 с.

12. Русское народное творчество в Башкирии / сост. С.И. Минц, Н.С. Полищук, Э.В. Померанцева: под общ. ред. Э.В. Померанцевой. Уфа: Башк. кн. изд-во, 1957. № 91.

13. Черемшанский В.М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом им промышленном отношениях. Уфа, 1859. 472 с.

Здобнова Зоя Петровна, доктор филологических наук, составителей атласов и словарей, исследователь говоров русских Башкортостана.