Сведения о музыкальном исполнительстве кряшен Уфимской губернии (ныне – Башкортостан) содержатся в материалах путешественников, любителей культуры, миссионеров во второй половине XIX – первой половине XX в., в публикациях в прессе, в краеведческой и научной литературе XX – начала XXI в. Наиболее ранние сведения о «крешеных татарах» (кряшенах) Уфимской губернии обнародованы православными миссионерами в связи с активизацией их деятельности, озабоченности религиозно-нравственного состояния православного населения. При этом миссионеры запечатлели особенности не только религии, но и музыкальной культуры. Например, в 1880 г. епископ Никанор (Бровкович) посетил ряде кряшенских селений Уфимской губ. По его мнению о в сравнении с русскими кряшены лучше поют песнопения и знают Закон Божий.

В прессе 1905 г. рассказывается о празднике Сретенья Господня (на сороковой день после Рождества Христова) в с. Бакалы Белебеевского уезда. Помимо крупнейшей в регионе «сретенской» ярмарки отмечен «торжественный молебен с водосвятием на ярмарочной площади при хоре певчих и при многочисленном стечении народа». Развлечением на ярмарке служил балаган, в которых выступали «малороссийские» группы песенников, акробаты, шпагоглотатели, устраивались любительские спектакли.

Научный этап собирания и изучения музыкального фольклора кряшен Баккалинского района Башкортостана начался в 1970-е гг. В 1977 г. фольклорист Г.М. Макаров посетил с. Новые Балыклы Бакалинского района, где записал традиционные песни кряшен и сделал фотографии исполнителей на балалайке, скрипке, а также предметах быта – самоваре, ложках, стиральной доске. Отметил, что смычковые инструменты, в частности скрипка называются кубыз, продольная флейта – сыбызгы, балалайка и более ее старые варианты – думбра.

Сведения о календарных праздниках и обрядах кряшен Бакалинского района, в том числе сопровождаемые исполнением песен, содержатся в работах татарского этнографа Р.К. Уразмановой. Она собирала материал в д. Курчеево, д. Новые Усы и других селениях Бакалинского района и выявила их своеобразие. К примеру, при описании праздника Нардуган Р.К. Уразманова пишет, что песни и музыка звучали во время подворного хождения ряженых. Заходя в каждый дом, они пели песни, плясали под сопровождение скрипки, балалайки или гармони. Если не было музыканта, плясали под шумовое сопровождение, используя печную заслонку, сковородку, ложки, крышки от кастрюль, пастушеский колокол (шакмак кыңгырау). Подблюдные песни йезек салу звучали во время гадания девушек на кольцах. Празднично одетые девушки и парни с песнями шли в дом, который на время уступили домохозяева. Туда же приносили ведро воды, набранной в проруби. Порядок гаданий кряшены называют жыру əйту (жыр – песня, əйту – говорить). Парни сказывали песни, содержание которых каждый толковал для себя. Девушки опускали в воду кольца, ведущая их перемешивала и доставала один. Чьим было кольцо, ей предназначались произносимые в этот момент слова. Затем кольца опускали и пели в этот раз такмак. Песни пели также во время поездок на тройках лошадей в соседние селения в гости в новогодне-рождественский период.

В 2000-х гг. сбором музыкального фольклора кряшен Бакалинского района занимались преподаватели, и студенты Казанской государственной консерватории. По результатам фольклорных экспедиций 2000-2003-х гг. З.Н. Сайдашева и Л.И. Трифонова подготовили и опубликовали фольклорный сборник, охватив села Бакалы, Умирово, Утарово, Ново-Илеково, Старо-Азмеево, Новые Маты, Старые Маты, Бузюрово, Петровка, Новые Балыклы, Курчеево, Нарат-Чокыр. В их сборнике представлены гостевые и свадебные (мәҗлес һәм туй көйләре), поминальные (мәет көйләре), рекрутские (солдат озату көйләре) песни. Из необрядовых – лирические песни (озын көй), напевы уличных гуляний (урам көе, авыл көе) и такмаки.

В 2008 г. в Диссертационном совете Казанской консерватории защищена диссертация А.Т. Ильясовой, посвященная церковно-певческой практике кряшен, в том числе региональным особенностям бакалинских кряшен. В 2009 г. защищена диссертация Г.И. Трофимовой о песенном фольклоре кряшен Бакалинского района.

В 2021 г. Ф.Г. Галиевой в целях подготовки настоящей Анкеты были сделаны записи фольклора кряшен с. Умирово и с. Новые Балыклы Бакалинского района, в т.ч. гостевые, свадебные, озон кюи, танцевальные песни, рождественские песнопения, такмаки, «страдания». Выяснилось, что религиозные песни поются как в домах (например, по случаю поминок), так и в Свято-Троицком храме с. Бакалы: «Отче наш» звучит вначале на русском, затем на кряшенском языке. В с. Бакалы Ф.Г. Галиевой обобщены материалы по деятельности фольклорных коллективов и отдельных фольклорных исполнителей Бакалинского района, имеющиеся в архивных фондах районного Дворца культуры и отчасти выложенные на официальные сайты районного дворца культуры, а также сельских домов культуры Бакалинского района РБ.

Согласно накопленным сведениям, музыкальный фольклор кряшен Бакалинского района РБ («бакалинских кряшен»), с одной стороны транслирует традиции кряшен в целом, с другой – представляет собой уникальное явление. Как пишет Н.Ю. Альмеева, музыкальное мышление кряшен существенно отличается от казанских татар и мишарей, и имеет аналогии с другими народами Волго-Камского региона – низовыми чувашами (анатри), восточными марийцами и южными удмуртами. Это касается мелодического пласта с мелодико-ритмической формульностью, общих ритмических структур, интонационных оборотов, попевок и интонаций, то есть общего «строительного материала», ряда параметров музыкального языка, что может быть свидетельством как генетического, так и культурно-исторического родства с указанными этносами.

Кроме того, по Н.Ю. Альмеевой, музыкальное мышление кряшен реализуется в различных формах «общинного многоголосия», которое не является порождением христианизации (XVI в.), а продуктом коллективного самовыражения, традицией обрядового музицирования, сохранившаяся в исторически ранних формах (гетерофония), а также в раннетрадиционном типе евразийской обрядовой мелодики. Более поздний пласт музыкальный культуры кряшен сформировался благодаря заимствованию ряда жанров и песенных стилей из культуры казанских татар. Вместе с тем, в сознании кряшен разделяются понятия «кряшенский напев» и «татарский напев», показывая наличие не только этнического самосознания, но и стилевой специфики мелодики в сочетании с кряшенским исполнительством.

Как и у других народов, жанровая система кряшен включает обрядовый и необрядовый фольклор. Но только в культуре кряшен используются специально приуроченные к разным датам календаря обрядовые напевы, то есть отличаются напевы, приуроченные Святкам, Масленице, Троице, Петрову дню и другим датам. Календарные напевы кряшен имеют черты архаической мелодики: мелодика соткана из коротких попевок-формул с включением интонаций заклинания, призыва. Часто это напевы непентатонные. Исполнение календарных напевов отличается мощной энергетикой, экспрессивным тембром, обусловленным магической функцией исполнения на открытом воздухе, применением грудно-голосовых, носовых пазухов, «инструментальным» характером пения. Песни исполняются в относительно высоком регистре (преимущественно первой и второй октавы). Среди обрядовых песен, записанных у кряшен Бакалинского района, выделяются гостевые и свадебные (мәжлес һәм туй көйләре), поминальные (мәет көйләре), рекрутские (солдат озату көйләре), исполняемые на помочах (өмə), песни календарного цикла – аграрного и православного календаря. (Православные праздники нередко накладывались на древние земледельческие праздники.)

На празднике Нардуган песни и музыка звучали во время подворного хождения ряженых, обычай назывался бабайга чыгу («выход на старика») или әкәмәткә чыгу («выход на курьез, приключение»). Участники ритуала переодевались в старика (отсюда и название) и других ряженых персонажей, заходя в каждый дом, пели песни, плясали под сопровождение скрипки, балалайки или гармони. Если не было музыканта, плясали под шумовое сопровождение, используя печную заслонку, сковородку, ложки, крышки от кастрюль, пастушеский колокол (шакмак кыңгырау). Подблюдные песни йезек салу звучали во время гадания девушек на кольцах. Празднично одетые девушки и парни с песнями шли в дом, который на время уступили домохозяева. Туда же приносили ведро воды, набранной в проруби. Порядок гаданий кряшены называют жыру əйту (жыр – песня, əйту – говорить). Парни сказывали песни, содержание которых каждый толковал для себя. Девушки опускали в воду кольца, ведущая их перемешивала и доставала один. Чьим было кольцо, ей предназначались произносимые в этот момент слова. Затем кольца опускали и пели в этот раз такмак. Песни пели также во время поездок на тройках лошадей в соседние селения в гости в новогодне-рождественский период.

Музыка, песни звучали на масленичных массовых гуляниях, во время катаний на санях и других приспособлениях с гор, на украшенных лошадях и подводах. На Пасху дети с благопожеланиями собирали по домам крашеные яйца, а затем обход домов с песнями и приговорами организовывали парни и молодые мужчины (обычай сөрəн). После обхода молодежь собиралась за деревней, на возвышенности жгли костры, веселились, пели песни на особую мелодию – сөрəн көе. Со временем стали исполняться лирические куплеты. Как отмечает пресса начала XX в., молодые кряшены с. Умирово Бакалинского района на Пасху по окончанию богослужения в местной церкви шли развлекаться – разбирать ворота в доме, где живет понравившаяся девушка, и устанавливать у дома парня, аналогично поступали девушки.

Музыка, песни звучали во время Джиена. Это был окружной (для нескольких селений) праздник, проводимый в период между окончанием весенних полевых работ и началом сенокоса и жатвы (с мая до июня), характеризовался гостеваниями, посещением ярмарок. Молодежь устраивала игрища с вождением хороводов — тугарак уен, разнообразными играми, в том числе сопровождаемыми пением и пляской — кырлы-биюле уеннар. Наблюдалось и ансамблевое музицирование, включавшее местных и приезжих музыкантов – гармонистов, скрипачей, кепшэ курай (флейта из полого стебля), тарак гармун (гребень). Также молодежь устраивала катание на подводах с песнями, гармонью.

Молодежные игрища с хороводами и песнями устраивались в период от Семика до Петрова дня, в этот протяженный период между севом и уборкой на поля. По исследованию Н.Ю. Альмеевой, во время ежевечерних хороводных игр собиралось много людей, в праздники – от 100 до 300. Исполнялись протяжные хороводные напевы, «насыщенные огромной звуковой энергией», «резким напряженным тембром», направленным на воздействие Природы. Звуки песен были настолько мощными, что были слышны на многие километры. В целом практика исполнения протяжных календарных напевов хронологически ограничена рамками Рождества с одной стороны и временем созревания хлебов с другой стороны.

Молодежные игрища в прошлом устраивали также во время половодья (конец апреля, начало мая). На лугах проводились хороводные игры, в числе которых жимчəчəк. Играющие становились в два ряда, отдельно парни и девушки, друг против друга. Исполнялись куплеты, в которых девушки подзадоривали юношей, и наоборот. Чье имя называлось, тот переходил в ряд «приглашающих». В осенне-зимний период игрища были приурочены к престольным праздникам. Как и в других случаях, в условленном месте съезжалась молодежь из соседних деревень. Объединившись в группы, парни и девушки устраивали поочередное угощение с исполнением песен. Игрищами с песнями завершались также молодежные помочи өмə, устраиваемые в крестьянском хозяйстве (заготовка древесины, постановка дома, помочи по обработке холстов и т.д.).

Летний праздник, приуроченный к Троице, назывался Каен бəйрəме («праздник березы») и в прошлом был престольным праздником с. Бакалы. По форме проведения он напоминал троицко-семикские обряды русских. В среду в с. Нарат-Чокыр, где проживали язычники марийцы и крещеные татары, поминали усопших: зажигали восковые свечи, топили баню, пекли блины, закалывали курицу; после коллективного застолья шли на кладбище поминать родственников. На обратном пути люди поочередно заходили с песнями и танцами в каждый дом. Подобный ритуал выполнялся и перед Пасхой в четверг. В четверг перед Троицей повсеместно отмечался праздник Семик (Симет бәйрәме) или Яфрак бәйрәме (праздник зелени). Особенно широко Семик праздновался в с. Старо-Азмеево и Нарат-Чокыр, основанного язычниками-марийцами, со временем пополнившими среду кряшен. Праздник был приурочен появлению на деревьях зелени, почитанию первого распустившегося дерева — березки. В с. Старо-Азмеево Семик проводился на горе с названием «Симет may» (гора Семик). В этом селе и в наши дни функционирует фольклорный ансамбль кряшен с этим названием. В настоящее время праздник проводится на площади Свято-Троицкого храма с. Бакалы при участии кряшенских фольклорных коллективов.

Петров день (Питрау коне) в последние годы вновь стал популярным. В с. Новые Балыклы население собирается в живописном местечке возле р. Сюнь. Торжество начинается с рассказа старожилов о празднике, звучат протяжные песни, по традиции собираются цветы и целебные травы, плетутся венки, вяжутся березовые веники. В завершении праздника организуется чаепитие.

Календарные обряды были направлены на обеспечение хорошего урожая, появлению многочисленного скота. Игрища, хороводы молодежи создавали условия для появления новых семей. Со временем традиционные обряды теряли аграрную направленность, превратившись в развлекательно-игровые праздники с гостеванием и исполнением хвалебных и благодарственных песен и мелодий. В настоящее время в среде кряшен Башкортостана продолжают отмечаться Нардуган, Масленица, Пасха, Семик, Троица, Петров день, Михайлов день и др. Календарные песни летнего цикла (семицкие, троицкие, сенокосные) исполняются на напевы семейного функционирования.

У бакалинских кряшен сохранился фольклор гостевого цикла. Гостевание – это праздник общинного пения и единения внутри семейно-родовой группы, при этом в каждой группе деревень имеется свой набор мелодических типов гостевых песен. Отдельные гостевые песни выполняют отдельные функции. Вначале звучал песенный диалог хозяев и гостей во время встречи; затем к выносу гостинцев и подарков; песенные диалоги во время застолья; песенные диалоги во время расставания. Например, во время прибытия гостей:

Сезнең өйкәйләрнең бүрәнәсе

Әллә усак микән дә шалтырый.

Безнең хуҗаларның, әй, йөзләре

Әллә кояш микән лә ялтырый.

(Бревна нашего дома шелестят, как осина. Лица наших хозяев светятся, словно солнце.)

Ответ хозяев:

Кунаклар да килгән безгә,

Дуслар да килгән безгә.

Кунаклар безгә килгәчтен

Тагын кем кирәк безгә.

(К нам пришли гости, к нам друзья пришли. Коли гости пришли, нам больше никого не надо.)

К выносу пирога (бәлеш чыгарганда) во время застолья пели:

Ай-ай, бәлешләрнең лә, и, кайнары.

Кайный, кайный чыга ла майлары.

Ай, җырлыкай, гөрләй лә, аш узгара

Идәш буйларның ла байлары.

(Ох, горяч наш пирог масляный. Весело празднуют богачи с берегов Идяшки.)

К выносу мяса:

Урманнарга кереп каен кистем,

Каеннар да кисеп турадым.

Курыкмый да ашагыз, туганнар,

Кулларымны юып турадым.

(В лесу срубил березу, распилил ее. Ешьте, родные, не бойтесь, чистыми руками готовил.)

К выносу подарков гостей:

Капка төпкәйләренә көртләр өйгән,

Көрән атлар җигеп кем килгән?

Көрән атлар җигеп килгән диеп ник сорыйсыз?

Сагынып сөяр сезнең туганнарыгыз бер килгән.

(Занесло наши ворота. Кто приехал к нам на рыжих конях? Зачем спрашиваете, кто приехал? Это соскучившиеся родственники приехали.)

Ответ сидящих за столом гостей:

Киемчеләр киемнәр, ай, кисәдер,

Каладыр ал арның, ай, кочагы.

Безнең күчтәнәчләребез бик күп түгел.

Бардыр әлә өстәллернең, ай, почмагы.

(Портнихи при раскройке одежды оставили лоскутки. Наши гостинцы не так велики, может, найдется для них место на вашем столе.)

В песнях также говорилось о желании быть вместе, об угощениях невиданной величины, об уважении к хозяевам и гостям, благодарность за угощение, об ожидании новой встречи.

На свадьбе звучали песенные диалоги между родственниками жениха и невесты. Невесте предназначались наставления:

Биеккәй тауларның башларында,

Бай килене талкылар талкыйдыр.

Үзекәй талкылар талкыйдыр,

Йөзләрендә кояшлар балкыйдыр.

(На вершине высокой горы невестка бая лен треплет. Сама лен треплет, а на лице солнце сияет.)

Жениху пели:

Урманнарга керсәң, кер сызгырып,

Селкенмәгән агачлар калмасын.

Кайсы илләрдә дә йөрсәң, яхшы йөр син,

Сокланмаган адәмнәр калмасын.

(Если в лес войдешь, входи со свистом, чтобы все деревья покачнулись. Куда бы ты ни поехал, веди себя достойно, чтобы ни один человек в тебе не разочаровался.)

Песенные диалоги звучали во время поминальных трапез, устраиваемых на 3, 7, 9, 40-й дни и через год после смерти, в некоторых местностях на 35-й и 37-й дни. Во время выноса жертвенного мяса к столу исполнялся песенный диалог между человеком, нарезавшим мясо (самый близкий для усопшего человек) и собравшимися:

Идәш буйкайлары, эй, туйера,

Яңгырлар да яуса куера.

Безнең туганыбыз бигрәк яхшы,

Калҗа турап тамак туйдыра.

(По берегам реки Идяшки молодые деревца после дождичка загустеют. Наш родственник очень хорош, наедается, нарезав мясо.)

В ответ на эти слова человек, нарезавший мясо, поет:

Идэш буйларының урамын Яхшы атлар җигеп урадым.

Ашагыз, туганнар, и калжасын,

Кулларымны юып турадым.

(Улицу вдоль берегов Идяшки объехал на упряжке хороших лошадей. Ешьте, родные, мясо, чистыми руками я его нарезал.)

В адрес усопшего пели:

Ишекләрне ачып кергәчтен дә,

Илтер бүрекләрне чөйдә юк.

Безнең туганыбызны сораса,

Оҗмахларга китте, өйдә юк.

(Как войдешь, открыв дверь, увидишь – на вешалке нет его шапки. Коли спросят о нашем родственнике, скажите - нет его дома, он в раю.)

К концу застолья хозяин собирал с каждой тарелки понемногу еды и раздавал ее собравшимся. В прошлом на следующий день после поминок проводился обряд сөяк озату (проводы костей). Кости, оставшиеся от жертвенного животного, собирались, неслись на кладбище и закапывались со словами: Менә шушы нигездән өмет итмә, зыян салып ятма (От нашего дома больше ничего не жди, не обессудь). Выполнив обряд зарывания костей и вернувшись с кладбища, люди пели прощальную песню:

Кунаклар да китте, озата бардым,

Басу капкаларын да чыкканчы.

Озата бардым, карап калдым,

Күз керфекләрем дә талганчы.

(Гости ушли, проводила их до ворот. Провожала и смотрела вслед, пока не устали глядеть глаза.)

У бакалинских кряшен также сохранились песни, приуроченные проводам призывников в армию – рекрутские песни (никрут кое). Они раньше звучали в домах, в наши дни – у призывного пункта с. Бакалы, дважды в год, весной и осенью, у строя новобранцев. Традиционные рекрутские напевы имеют тот же тип формульных интонаций, что и свадебные, ангемитонику, но в большинстве случаев в них присутствует минорный колорит и нисходящая интонация трагического вздоха.

Необрядовый фольклор включает лирические песни (озын һәм салмак көйлəр), как и у казанских татар – напевы уличных гуляний (урам һәм авыл көйлəр), такмаки (такмаклар) и шуточные песни (кыска көй). Также в репертуаре бакалинских кряшен зафиксированы русские песни, бытующие в переинтонированном виде. Например, песня «Айлар биек», является вариантом известной песни «Распрягайте, хлопцы, коней». Ряд песен стилизован под русские песни.

Большинство текстов песен кряшен не закреплено за определенной мелодией. Неслучайно в народе не употребляется слово җыр (песня), а говорят көй (напев). З.Н. Сайдашева и Г.И. Трофимова также отмечают, что бакалинские кряшены поют «наборными» текстами, то есть на один напев подбираются отдельные законченные по смыслу строфы, порой случайно сочиненные одним из участников ансамбля. В результате один «мелодический тип» может представлять разные жанры (свадебный, рекрутский, гостевой, лирический), так же как один жанр может быть представлен разными «мелодическими типами». Например, популярная песня казанских кряшен «Әкрен кирәк» у бакалинцев в 2000-х гг. зафиксирована как гостевая, свадебная и лирическая песня.

Из музыкальных инструментов, по полевым материалам Ф.Г. Галиевой, в дореволюционное время в селениях бакалинских кряшен бытовали самодельные скрипки, до Великой Отечественной войны делали балалайки, играли на фабричных мандолинах. Скрипки делали из вяза – «ильменя». Для струны использовали волосы из хвоста лошади. Для смычка – кишки козы (они лучше) или овцы. Скрипки бытовали до 1980-х гг. Гармонику информаторы помнят как инструмент, который при их жизни был всегда, его привозили из базаров из Татарии и делали сами. Например, в с. Умирово Бакалинского района тальянку делал Семен Дмитриевич Чухаев.

В настоящее время гармоника является непременным музыкальным инструментов фольклорных коллективов. Их участниками также используются шумовые инструменты, включая стиральную доску, косу, ложки, самовар. В с. Новые Балыклы имеется единственный в республике шумовой оркестр. Его участники играют на ложках, трещотках; солистки умело высвистывают разнообразные мелодии и звуки природы, включая трели птиц, на небольшом кусочке полиэтилена.

Среди инструментальных мелодий записаны плясовые. Танцы кряшен «Чабата», «Кзерea», «Ышкып бию» имеют свою особую мелодию, отличающуюся размером танца, акцентом сильной доли, протяженностью рисунка.

Своеобразие песенной культуры бакалинских кряшен касается фактуры, ладоинтонационной организации, поэтической формы песен. По исследованию 3.Н. Сайдашевой и Г.И. Трофимовой, для бакалинских кряшен характерно тесное расположение голосов (в амбитусе квинты, сексты) и с октавным удвоением (октавный параллелизм). Последнее типично певческой традиции некоторых районов русского севера. Для пения женского ансамбля в тесном расположении характерны гетерофонные фактуры: 1) почти унисонное пение с эпизодическим расхождением голосов, с гармоническими интервалами по вертикали, что приближает пение бакалинцев к песенной культуре казанских кряшен; 2) более развитое двухголосие с ведущим значением верхнего голоса, когда нижний голос выполняет функцию вторы, сохраняя метроритмическое единство, синхронность с верхним голосом и образуя вертикаль с консонирующими созвучиями (терции, кварты, квинты).

Ладоинтонационная организация бакалинских кряшен является частью ангемитонной (пентатонной) системы тюркских и финно-угорских народов Волго-Камья. В то же время, по наблюдению З.Н. Сайдашевой и Л.И. Трофимовой, в фольклоре кряшен Башкортостана полностью отсутствуют попевки, основанные на ангемитонных (терцово-секундовых) трихордах в объеме кварты. «Визитной карточкой» бакалинских кряшен исследователи называют в попевочном словаре нисходящий квинтовый трихорд в последовательности б. 2 и ч. 4. (В песенной культуре казанских кряшен, а также чувашей, мари закрепилось инвариантное образование с обратной последовательностью ч. 4 и б. 2). Эта типовая попевка имеет место и в фольклоре восточных славян, преимущественно западнорусской традиции, что дает основание говорить не о влиянии, а е о присутствии русского компонента в этногенезе бакалинских крящен.

Вышеназванными исследователями выделены типовой и атиповой пласты песенной культуры. Типовой пласт в песнях кряшен Бакалинского района представлен преимущественно бестерцовыми формами (без наличия терции от нижнего звука) в объеме квинты, сексты. Терцовые структуры (с наличием малой терции от нижнего звука) формируются в объеме квинты, септимы. Конечный устой находится на нижней ступени лада, что отличает их от раннетрадиционных напевов татар-мусульман, также использующих аналогичные структуры. Преобладает квартовое (реже квинтовое) соотношение устоев. Тенденция развертывания мелодики – нисходящая. Песни бакалинских кряшен, как правило, начинаются с интонирования верхнего секундового дихорда или терцового трихорда с постепенным нисходящим движением к устою. Наименьший удельный вес квартовых трихордов с интонированием малой терции, являющихся основными в развитии ангемитонных мелодий казанских татар. В песнях бакалинских кряшен отдается предпочтение интонационным попевкам с интонированием кварты. Атиповой пласт в песенной культуре бакалинских кряшен представлен большетерцовой структурой (с наличием терцового нижнего трихорда) в объеме квинты, сексты.

Относительно поэтики своеобразие песен бакалинских кряшен заключается в объективности высказывания. В отличие от лирики казанских татар, у кряшен нет высокопарных обращений к возлюбленной (возлюбленному) с обилием красочных эпитетов, сравнений, идущих от суфийской поэзии. Господствует эстетика, связанная с коллективным мышлением: воспевание родины и духовной красоты человека, взаимопомощь, назидания молодому поколению. Личностный мир (газиз әнкәй – дорогая мама, газиз балам – дорогое дитя) у бакалинских кряшен почти не представлен. Основными образами выступают: узган гомер (пройденная жизнь), яшь гомер (молодые годы), ат (конь), үрдәк (утка), якын дуслар (близкие друзья), сөйкемле туганнар (милые родственники). Часто воспевается красота речных берегов (Сюнь, Учажи – Идяшка, Агидель) и родного села (Маты, Эрнэш). В лексике кряшенских песен имеет место проникновение русизмов – отдельных слов и выражений («миляй, гуляй», «парень молодой», «ай, молодцы»).

Поэтическая форма песенных текстов бакалинских кряшен преимущественно строфическая. Традиционная для тюрков четырехстиховая строфа с силлабическим равносложным цезурированным стихосложением используется в такмаках, в некоторых шуточных песнях (кыска көй), а в остальных случаях строфа увеличена до 6–8 строк. Шестистиховые строфы, наиболее часто встречаемые, образуются за счет повторения второй и четвертой строк либо третьей и четвертой. Немало песен представлено с рефренными композициями (рефрен используется между строками).

Аналогично русским протяжным песням в песнях бакалинских кряшен не используются припевы. Исключением являются песни в жанре такмак и кыска көй, исполнение которых приближается к стилю казанских татар. В других случаях композиция песенной строфы усложняется обилием использования внутислоговых распевов, повтором и вставками отдельных слов и фраз. С точки зрения композиционной роли, эти приемы сходны с русскими протяжными песнями. Междометия (ай, ой, эй, и, эх) служат усилению эмоционального начала, используются в начале строки или перед отдельным словом, озвучиваются без распева. Распевы чередуются с декламационным изложением. В песнях кряшен наиболее употребителен «цепной запев»: каждая строка начинается с повторения предыдущей концовки, иногда с вариантными изменениями. В отличие от русских, у кряшен мелодические повторы не совпадают со словесными.

Развертыванию мелодии песни способствуют словообрывы. В песнях бакалинских кряшен применяется простое расчленение слова паузой; реже словообрывы с повтором прерванной части слова, аналогично русским песням (сырлаула... сырлауларында); расчленение слова, обогащенное огласками и вставными частицами (бөртекәй’(и)ләр (дә).

Самым распространенным композиционно-художественным приемом в песнях кряшен, как и других народов, является параллелизм, часто основанный на смысловой ассоциации («холодная вода реки» – тоска по Родине). Текст строфы условно делится на два яруса: в первом присутствуют образы природы, во втором – мир людей с их переживаниями и чувствами.

Анализ ритмики традиционных песен бакалинских кряшен показывает этнокультурную связь с другими народами Волго-Камского региона. С казанскими татарами и башкирами их связывает использование типовых ритмов позднетрадиционных жанров кыска көй, авыл көйләре. С остальными народами – типовые ритмы напевов обрядового и принцип «тотальной ритмоформульности» не только ячеек, но и стихов и всей строфы. У бакалинских кряшен довольно четко можно выявить музыкально-ритмические формулы стиха с ярко выраженными «ямбизмами» в завершениях.