Учеными по сбору и изучению славянского, межэтнического фольклора накоплен определенный опыт. В принятой Программе по изучению, возрождению и развитию фольклора народов Республики Башкортостан, инициатором и составителем которой был А.М. Сулейманов, даётся краткий обзор изучения фольклора народов, проживающих на территории Башкортостана.

Собирание фольклора русского народа началось в середине 19 в. Однако систематическое изучение началось с научной экспедиции 1938 г., руководителем которой была Н.П. Колпакова, о деятельности и её вкладе в изучение фольклора русских Башкортостана пишет Ф.Г. Галиева. Результаты данной экспедиции опубликованы в книге «Русское устное народное творчество в Башкирии» (Уфа, 1957). По мнению Ф.Г. Галиевой, взаимовлияние русскоукраинского, украинско-русского фольклора и других национальностей является отличительной характеристикой регионального фольклора. Исследователь несказочной прозы Башкортостана и Южного Урала Б.Г. Ахметшин также подчеркивает русско-башкирские и башкирско-русские взаимовлияния в записях легенд и преданий горнозаводского фольклора.

В науке не существует общепринятой классификации сказок. К примеру, видный исследователь и один из первых публикаторов русских сказок, записанных на территории Республики Башкортостан, Э.В. Померанцева выделяет сказки о животных, волшебные, авантюрные и бытовые. С нею в целом соглашается большой знаток русских сказок, собиратель их на территории Башкортостана и публикатор Л.Г. Бараг. Среди множества трудов мы выделяем его как инициатора создания Указателя восточнославянских сказочных сюжетов, ответственного секретаря межвузовского научного сборника «Фольклор народов РСФСР», который в 1997–2006 гг. редактировала Л.И. Брянцева. Аналогичной позиции придерживается и один из выдающихся фольклористов современности Ю.Г. Круглов, но с той разницей, что волшебных сказках он выделяет как разновидность легендарные сказки, а социально-бытовые, различающиеся между собой по характеру вымысла, по героям и событиям, называет еще и новеллистическими.

Принимая данную классификацию за основу, мы вслед за Н.И. Кравцовым и В.П. Аникиным социально-бытовые сказки называем бытовыми новеллистическими, учитывая не только их содержание, раскрывающие семейные (семейно-бытовая тематическая группа), социальные (антибарские сказки) и мировоззренческие (антирелигиозные и антипоповские) отношения, но и их художественную форму: занимательность сюжета, небольшой объем, наличие рифмованных фраз, игра многозначностью слова и т.п.

Собирание русских сказок на территории современного Башкортостана началось с 1938 г., когда ленинградская фольклористика Н.П. Колпакова в составе фольклорной экспедиции Башкирского научно-исследовательского Института истории языка и литературы записала несколько текстов в Баймакском, Белорецком и Хайбуллинском районах.

В 1948 и 1949 гг. тот же ИИЯЛ совместно с кафедрой фольклора МГУ им. М.В. Ломоносова организовал фольклорные экспедиции в Благовещенский, Караидельский, Кигинский, Дуванский и Салаватский районы Башкирской АССР. Руководство осуществлял доцент МГУ Э.В. Померанцева. В составе экспедиции 1949 г. был тогда молодой, а теперь один из ведущих фольклористов страны В.П. Аникин. Участниками экспедиции были обнаружены и талантливые сказочники. К ним можно отнести 54-летнего рабочего Благовещенского завода П.И. Сюткина, рассказавшего 27 сказок, в которые сказочник мастерски вплетал эпизоды и детали из реальной жизни. В целом зафиксировано было свыше 200 сказок, но только 38 из них позже было опубликовано.

Ученые давно установили, что в сказках разных этносов обнаруживаются не только свои национальные сюжеты, но и сюжеты интернациональные, известные если не всем, то ряду народов. Не случайно ученый советского времени В.Я. Пропп видел в сказке символ единства народов. Он писал: «Народы понимают друг друга в своих сказках. Независимо от языковых или территориальных, или государственных границ сказки широко переходят от одного народа к другому. Народы как бы сообща создают и развивают свое поэтическое богатство».

Все ценители и собиратели сказок, начиная от С.Т. Аксакова, Э.В. Померанцевой, Л.Г. Барага и кончая фольклористами, отмечают наличие здесь значительного числа талантливых сказочников. Так, известный русский писатель и наш земляк С.Т. Аксаков (1791-1859) вспоминал о своей ключнице Пелагее, которая, принесла с собою необыкновенное дарование сказывать сказки, которых она знала несчетное множество…

Начиная с 1961 г., кафедра русской литературы и фольклора БашГУ приступила к экспедиционному собиранию русского фольклора в Башкирской АССР. Возгавил эту работу упоминашийся выше профессор Л.Г. Бараг. Записаны тысячи произведений фольклора разных жанров, включая сказки, часть которых (100 текстов) опубликована вместе с произведениями несказачной прозы.

Лев Григорьевич всегда организовывал фольклорные экспедиции, так как главным источником трудов и размышлений считал существующую народную сказочную стихию, его привлекало в первую очередь живое бытование устного творчества. Во время многочисленных экспедиций им были собраны бесценные материалы, которые, несомненно, обогатили современное сказковедение.

Учеными и студентами БашГУ обследованы Альшеевский, Архангельский, Баймакский, Белокатайский, Белорецкий, Бижюулякский, Дуванский, Зианчуринский, Зилаирский, Иглинский, Кугарчинский, Кумертауский (ныне Куюргазинский), Салаватский, Стрлибашевский, Учалинский и Федоровский районы Республики Башкортостан.

Им встретилось также немало талатливых сказочников. Это, например, М.А. Игнатов из села Кирябинка Учалинского района, А.И. Седухин из Белокатайского района (последний рассказал более 20 волшебных и бытовых новеллистических сказок), Н.С. Баталов и П.Е. Нефедова из Зилаирского, сказочница и пессенница В.И. Нилова с правнуком И. Ниловым и Н.В. Ростовцев из Дуванского, из Белорецкого – охотник Т.Ф. Хабибуллин, рассказывавший сказки на русском и башкирском языках, и домохозяйка А.М. Аксенова из Альшеевского районов.

Мастер сказки Михаил Алексеевич Игнатов, например, большинство произведений своего устного репертуара перенял от отца-рыбака. «Бывало, - вспоминает он, - когда еще был холостым, к нам домой постоянно приходили парни слушать сказки моего отца. Сидит, плетет сеть и рассказывает сказки. С тех пор я и запомнил их».

В 1908 году М.А. Игнатов был призван на военную службу. Когда был солдатом, часто рассказывал сказки в казарме. Рассказывал сказки и в годы революции и гражданской войны. Он может быть отнесен к редкому типу сказочников-эпиков, бережно хранящих «традиционный народный стиль». Вел он повествование спокойно, неторопливо и в то же время с какой-то особенной непринужденностью. Самые любимые свои сказки – «Иван Царевич, русский богатырь» и «Соломон Мудрый» рассказывал очень часто и каждый раз по-новому. Так, например, текст первой сказки, записанный в 1964 году, отличается от текста, записанного от него в 1960 году. Вариант 1964 года является более подробным, чем предшествующий, в нем расширены диалоги. Если вариант 1960 года завершается эпизодом чествования Ивана Царевича царем-тестем, то в варианте 1964 года сюжет о подвигах Ивана Царевича получает продолжение, и имеет драматическую развязку: «Иван Царевич принял от мачехи стакан вина, выпил и окаменел поколено… Тогда он захотел отдохнуть, лег и заснул навечно». В последнем варианте Игнатова ярко разработан эпизод: «Царь в бане замечает, что со спины его двух старших зятьев вырезаны полосы-ремни». Этого эпизода нет в варианте 1960 года. Однако художественная структура сказки и характер трактовки ее главных образов в обоих вариантах в основном, одинаковы. Иван Царевич неизменно рисуется сильным, мужественным и находчивым.

Текст обоих вариантов волшебной сказки «Иван Царевич, русский богатырь» насыщен типическими сказочными оборотами, любит рифмованные «переходные места»: «Бежит Сивко хвостом свет застилает, - так быстро поспешает», «Честь ей воздал, ни слова не сказал» и т.п. Часто Игнатов использует народные поговорки, образные сравнения и гиперболы в традиционном духе: «Пирко̀м, пирко̀м да за свадебку», «Нет тебя краше по белу свету по закату солнышка», «Красавица она – из косточки в косточку, как мозгачок переливается», «Вышиб его из седла, как овсяный сноп».

Незаурядным народным сказочником являлся также Афанасий Иванович Седухин (1875 года рождения). Участники фольклорной экспедиции записали от него в 1963 году в селе Карлыханово Белокатайского района более двадцати авантюрно-волшебных и авантюрно-бытовых, сатирических сказок, которые сближаются в жанровом и стилевом отношении. Повествовал он нередко от лица главного героя так увлеченно и задушевно, как будто речь вел о своих давнишних личных похождениях и, обходясь без присказок и зачинов, приступал сразу к развитию действия. Например, сказку «Претупей-прапорщик» начинал так: «Я был тогда на солдатской службе. У царя потерялась дочь. Все забеспокоились. – Куда царевна девалась?»… Эта и другие сказки А.И. Седухина на традиционные фантастические сюжеты имели современный бытовой колорит. От лица Претупея-прапорщика он, например, рассказывал: «Приехали в первый город. В кондитерской набрали пирожных и в гостиницу на ночлег. А тут всякий народ был. В большом зале черти играли в карты. Меня пригласили к себе в компанию. Сажусь я играть с ними. Черт-банкомёт мне колоду передал…» Мастерски разыгрывал сказку, как пьесу, состоящую из ряда драматических и комических сценок.

Другой искусный сказочник-мастер из д. Симкино Бирского района это Федор Ильич Абрамов (1895 года рождения). Две сказки – «Как солдат о ночных прогулках царевны дознался…» и «Овчинный квас», записанные в 1961 году (текст сказок опубликованы в сборнике «Народные сказки, легенды, предания и были Башкирии». Бараг Л.Г., Уфа, 1969). Героями всех его сказок, являлись благородные и ловкие, веселые люди из народа. Они преодолевают очень сложные препятствия, выходят из самых запутанных положений, и сказки, в которых они действуют, представляют собой нередко причудливое сплетение целого ряда традиционных сюжетов. В сказках Ф.И. Абрамова немало подробностей, характеризующих современный быт и культуру нового времени: подземный ход, по которому царевна каждую ночь тайно убегает к принцу в «другое государство», освещен электрическим светом; царь приказывает напечатать афиши о болезни дочери и приглашает для ее излечения профессоров и т.п.

Хорошей сказочницей была еще Пелагея Ефимовна Нефедьева (1908 года рождения) из села Кананикольского Зилаирского района, рассказавшая «Про Гарынзу, его охоту и неверную жену» и о «Ванюшке-дурачке и царевне-уточке среброкрылой». Все волшебные и бытовые сюжеты своего репертуара переняла устно от бабушки и матери. В ее сказках поступки героев, наделенных высокими моральными качествами, тщательно мотивированы психологически.

В деревне Имянь-Юрт Кугарчинского района половину населения составляют башкиры и половину – русские. Одинаково хорошо рассказывает здесь и по-русски и по-башкирски народные сказки, усвоенные от башкирских и русских рассказчиков. Зайтуна Рызванова (1949 года рождения) рассказывала сказки имеющие башкирскую сюжетную основу в русском сказочном духе.

Бывает и так, что в традиционной для русского фольклора данного селения или района сказке ярко ощущаются башкирские или другие нерусские стилевые особенности местного происхождения, однако четкому выделению не поддаются. Записанный в Усть-Катаве от русской сказочницы Кувайцевой Александры Васильевны (1918 года рождения) в 1966 году сказка «Хан Бурхан» отличается выразительным русским национальным колоритом, насыщен традиционными русскими стилистическими оборотами и народными образными сравнениями, пословицами. Главные герои именуются по-русски Ванюшкой и Матринькой, в трактовке их образов нет ничего необычного для русской сказки. Но чудовищный великан Хан Бурхан, пожиратель змей и людей, и три его сестры, ведьмы-людоедки, предлагающие Ванюшке, вместо супа, отведать тарелку крови, в которой плавают человеческие кости, и требующие, чтобы герой за оказанную помощь взял их в жены, напоминают образы дивов и ведьм (Месякай эбей) башкирских сказок. Отметим такую характерную для башкирских сказок ситуацию: жена Хана Бурхана Матринька заставляет его поклясться, что не тронет своего зятя, если тот явится в гости, но великан-людоед при виде человека все же оскаливает клыки. Аналогичный эпизод есть в башкирской сказке «Дивы-зятья и прекрасная царевна», записанной в 1965 году на русском языке в п. Татлы Белорецкого района от Хасанова Зинната Хасановича (1903 года рождения).

Некоторые местные бытовые сказки, особенно близкие к преданиям, например, на тему рассказа Льва Николаевича Толстого «Много ли человеку земли нужно», стали как бы общим достоянием русского и нерусского фольклора Башкортостана. Рассказ, которым Л.Н. Толстой в 1885 году откликнулся на характерное явление пореформенной жизни, - расхищение башкирских земель, - мог иметь устный источник, но в опубликованном дореволюционном фольклорном материале нет текстов, подтверждающих это. Участники экспедиций БГУ записали сходные с толстовским рассказом фольклорные произведения. Не исключено, что писатель слышал эту «историю» от самарских башкир, к которым приезжал на кумыс летом 1862, 1871, 1881 и 1883 гг. Но возможно также, что бытующие ныне на башкирском и русском языках подобные сказки-легенды отражают обратное влияние Толстого на фольклор.

Сказочник Николай Васильевич Ростовцев (1899 г.р. из с. Тастубе Дуванского района) от отца, лесника-сказочника перенял немало фольклорных сюжетов. 1969 году Л. Барагом и студентами записана основная часть его репертуара (32 текста). В репертуаре Н.В. Ростовцева преобладают рассказы о местных житейских случаях, близкие по стилю и по особенностям трактовки образов ловкого вора, барина, попа, работника к сказкам. По выражению самого Ростовцева, он «чистую правду с выдумкой перемешивает», то есть ведет на грани реальности и фантастики. Например, повествование о любви русалки («Русалочка»). Поведав о приключениях с чертом, о сказочных своих состязаниях с ним, Ростовцев психологически убедительно и неожиданно ярко мотивирует «чертовщину»: «Вскочил на березу, глянул, - там черт. Я выстрелил. Филин пал, и черта нет». Закончив эту историю («Я и черт»), он после длительной паузы пояснил: «Когда вздремнул, померещилось бог знает что. А если ты не слыхал филина, тебе в лесной избушке моей не спать – убежишь».

Сказки на традиционные сюжеты о чертях («Как я черта свистнул», «Как я на тот свет ходил», «Как я от чертей ушел на землю», «Девки и бес»), на волшебные сюжеты («Рога») и на бытовые сюжеты («Царь Петр и солдат», «Петр и крестьянин») и легенды занимают в репертуаре Ростовцева второстепенное место. Рассказывает он их как были, в лаконичной манере и чаще всего от первого лица. В сказочный сюжет Ростовцев вводит отдельные подробности, связанные с его биографией и определенными местными обстоятельствами, так что, те, кому он рассказывает, иногда не сразу догадываются, что слушают не быль. Например, сказку о глупом черте – «На ком я еду» он начинает так: «Чердынский уезд Пермской губернии знаете? Так вот туда, на Каму, мы приехали в поселок Боровки. А там домов всего восемь. Пшеница почти не растет. Мужик достал пшеницу, посеял, сжал, в овин посадил сушить. Приходит к нему черт…»

Характерным для южноуральских многонациональных поселков типом двуязычного сказочника является Гариф Хайбуллович Хабибуллин (1908 г.р. из поселка Юрюзань Белорецкого района). Значительную часть сказок своего репертуара он усвоил от русских рассказчиков и прежде всего от старика Гаврилова в поселке Круглом, в казарме лесорубов в конце 20-х годов. Хабибуллин редко рассказывал свои сказки взрослым, а до войны довольно часто. Участники экспедиции БГУ записали от него 1967 году 13 волшебных и бытовых сказок. Они в своем большинстве типичны для русского фольклорного материала. Русские и татарские варианты сюжетов, записанных от Хабибуллина, в основном совпадают. И тем, и другим свойственно сочетание татарских, башкирских и русских традиционных образов, мотивов и стилистических формул.

Главная часть репертуара Анны Матвеевны Аксеновой (1923 г.р. из п. Раевка Альшеевского района) определилась в ее юные годы под влиянием популярного раевского рассказчика, старика-лесника Игнатия. В ее сказках на традиционные сюжеты проявляется ее личный жизненный опыт, остроумие, замечательное мастерство диалога.

Творчеству одного из таких талантливых народных самородков, сказочнику И. И. Карцеву из деревни Сухоречка Бижбулякского района БАССР, исследователь-фольклорист Л.Г. Бараг посвятил две статьи, в которых с восхищением отзывался о мастерстве рассказчика, который не просто передавал содержание сказки, но с психологической выразительностью разыгрывал сказку в лицах. При этом Л. Г. Бараг отмечал, что, в частности, сказка Карцева «Как солдат на английской королевне женился» не уступает по полноте и мастерству разработки лучшим из известных вариантов этого сюжета: в ней много подробностей, которые находят соответствие в разных других вариантах. Итогом многолетних экспедиций по Башкирии, с которой Лев Григорьевич Бараг связал четыре десятилетия своей плодотворной деятельности, стала статья «Состояние русской сказочной традиции и ее отражение в материалах экспедиций Башкирского университета». 

С 1966 г. стали организовываться фольклорные экспедиции кафедрой русской и зарубежной литературы Стерлитамакского государственного педагогического института под руководством И.Е. Карпухина. Обследованию подверглись Ишимбайский (1966 г.), Кугарчинский (1967 г.), Зианчуринский (1968 г.), Альшеевский (1969 г.), Архангельский (1970 г.), Гафурийский (1975 г.), Калтасинский (1977 г.), Янаульский (1978 г.), Мишкинский (1979 г.), Илишевский (1980 г.) и Благовещенский (1981 г.) районы Республики Башкортостан. В СГПИ (ныне СГПА) создан фольклорный архив, насчитывающий не одну сотню тысяч произедений русского фольклора самых разных жанров, включая и сказки (свыше 300 с вариантами).

Во время экспедиции кафедры русской и зарубежной литературы СГПИ под руководством И.Е. Карпухина в 1966 году были выявлены ряд талантливых народных рассказчиков русских сказок. Например, в д. Зигановка Ишимбайского района БАССР встретился русский сказочник Ф.А. Сухов, 1913 года рождения, в репертуаре которого около 20 сюжетов преимущественно волшебного характера. Сказки он перенял от односельчан и от солдат на фронтах ВОВ (1941-1945). Родился в семье бедняка. Имеет начальное образование, тракторист колхоза. В сказках Федота Александровича встреаются эпизоды и детали, основанные на жизненных наблюдениях. Например, Иван – герой волшебной сказки «Черный генерал» посещает ресторан с царскими сыновьями, сверяет время по часам. В финале его сказки приходит советская власть.

Также во время экспедиции под руководством И.Е. Карпухина в 1968 году в Зианчуринском районе в д. Верхний Сарабиль был найден талантливый сказочник П.Г. Чапига, 1916 года рождения, участник ВОВ, колхозного чабана, трудолюбивого и мечтательного человека, усвоившего сказки от отца и деревенских стариков. От него было записано 34 сказки разных жанровых разновидностей.

Начиная новую сказку, Петр Гордеевич Чапига предупреждал: «Смотрите, хорошо записывайте, так, как я говорю. Ведь сказка берется из самой жизни». Рассказываемые им сказки завораживали не только содержанием и особой музыкальностью звучания, но и манерой рассказывания, ровным и ласкающим голосом, умелым использованием жеста, иронии, доходящей до сарказма. «Когда он, расположившись на топчане, неторопливо, с достоинством закуривал самокрутку, выпускал облако дыма и начинал свою любимую сказку «Иван Медвежьи Уши», расположившиеся на скамейках возле стен местные ребятишки с замиранием сердца слушали его порою едва ли не до утра. Лишь некоторые из них, утомленные беготней и работой за день, иногда засыпали», - пишет в своей книге И.Е. Карпухин.

Открытием экспедиции 1969 года была встреча с мастером бытовой новеллистической сказки из д. Сосновка Альшеевского района Яковом Афанасьевичем Дмитриевым, 1896 года рождения. От него записано было 32 сказки, в числе которых лишт одна волшебная. Его сказки тяготеют к жанрам анекдота и бывальщины. Повествование он ведет от первого лица. В рассказываемые сказки охотно вписываетдетали из местного быта. Так, у него владимирские богомазы торгуют деревянными и бумажными иконами на железнодорожных станциях Аксеново родного ему района; Илья Пророк видится деревенскому мужику Кузе, страдающему грыжей, сердитым стариком, сидящим в доме на небе. Кузя обращается к нему с бытовой просьбой дать дождя. Илья разрешает взять воды «полковша из кадушки». Кузя же зачерпнул и выплеснул в окно целый ковш, чтобы прошел сильный дождь. У Дмитриева и сказочная трава растет, «как у нас на бане».

Факты искусного введения талантливыми сказочниками Башкирии реалистических эпизодов и деталей в сказки с целью их осовременивания отмечали и другие фольклористы. Например, Л.Г. Бараг ссылался на сказочников П.И. Сюткина, Ф.И. Абрамова и В.А. Рыжкова. Последний из них целиком переносил действие сказки в обстановку советской деревни.

Учеными установлено, что вера человека во всякие чудеса проникла в сказки из устных рассказов – предшественников сказки. В давние времена люди искренне верили, что все живое, что их окружает, имеет душу (анимистические представления), что произошли они от каких-либо животных (тотемическое мышление), что даже отвлеченные неживые явления, например смерть, им виделись в человеческом облике (антропоморфизм). Эти языческие верования и представления людей об окружающей природе и обществе, запечатленные в устных рассказах, объясняли нашим далеким предкам происхождение не только человеческого рода, но и животного, растительного, космического и потустороннего миров. Видимо, из таких же рассказов проникли в сказки представления о Луне, Солнце, Земле, реках и т.п. как о живых существах. Отчасти на эти верования оказало свое влияние христианство, что нашло отражение в календарной обрядовой поэзии, в заговорах, приметах и, естественно, через рассказы в сказках.

Языческие и христианские верования по-своему объяснили смерть людей как переселение их в иной мир. Смерть казалась особым таинством, а потому перед умершими преклонялись, ярким подтверждением чему являются похоронные обряды, сопровождавшиеся причитаниями.

Действие в сказках, как правило, проходит в придуманном сказочном мире, который во многом похож на реальный. Рассказываются же сказки в реальном мире и для живых людей. Сказочники порою сами верят в происходящее и стараются убедить в этом слушателей.

Сказочница Л.В. Рыбакова из Белорецкого района утверждает, что черти существуют и что они обычно пакостят людям. Не случайно героиня ее сказки «Проклятая дочь» вспоминает, как ее ругала мать и как произнесенная ею фраза: «Хоть бы тебя, проклятую, черти унесли» была реализована: «Черти забрали меня, а в люльку положили головешку».

Верили сказочники в возможность понимать птичий и звериный языки, вступать со зверями в трудовые и иные контакты, говорить с ними на человеческом языке, возродиться из мертвых с помощью особой, так называемой живой и мертвой воды и т.п.

Часто в традиционный сказочный мир сказочники переносят близкую или знакомую им обстановку. Вот некоторые примеры. Старуха «испекла колобок, смазала маргарином, поставила на окошко остудить, а сама пошла в огород колорадского жука собирать с картошки». В сказке «Заяц-моряк» герой проходит медкомиссию, чтобы попасть служить в морфлот, а врач ему говорит: «У вас сердце слабое. Вас не возьмут».

Если в традиционных сказках солдат идет на побывку, то в данной сказке заяц едет и при том поет песню советского времени «На побывку едет молодой моряк». Волк отвечает ему словами другой песни: «Напрасно старушка ждет сына домой…», т.е. перед нами своеобразный песенный диалог.

В сказке «Черный генерал» «…царевна хозяйка собралась рожать», царская дочь сидит на балконе («Сивка-бурка»), князь «пришел с работы» («Беляночка»), в сказке «Безрукая девочка» сын, уходя на войну, наказывает отцу: «Вы здесь оставайтесь, жалейте Маринку, как меня: Больше я ничего не скажу».

Встречаются случаи частичного изменения традиционных концовок. Например, общеизвестная концовка «Я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало» сказочниками переосмысляется ситуативно. Так, П.Г. Чапига сказку «Иван Медвежьи Уши» завершил словами: «Я там был, пиво пил, по бороде текло, а в рот не попало». Сказочница Т.Ф. Медведева еще больше ее варьирует «я недавно у них была, мед-пиво пила, с ними говорила да кое про что спросить забыла» («Сивка-бурка») или «Сказка не вся, да больше говорить нельзя, а кто слухал, тому шуба с пухом» («Царь Соломон»).

Итак, проведенный анализ позволяет заключит, что сказочный репертуар русских Башкортостана близок общерусскому сказочному репертуару, поскольку здесь произошла диффузия сказочных сюжетов самых разных русских областных традиций. При сравнении сказок наших сказочников с публикациями сказок А.Н. Афанасьева обнаруживаются близкие варианты даже с одинаковыми названиями. Есть варианты, текстуально близкие, но различающиеся названием и действующими персонажами. Но, это не значит, что нет существенных отличий сказок русских сказочников Башкортостана от афанасьевских. А отличия эти многоплановы.

Во-первых, в сборнике Ивана Егоровича Карпухина «Сказки» не единичны сказки, которых нет в публикациях А.Н. Афанасьева. Более того, часть из них навеяна новой жизнью и не совсем отвечает форме и содержанию традиционных сказок. Скорее всего это индивидуальные попытки талантливых сказочников осмыслить современность и представить ее в сказочной и отчасти сказовой формах. К ним можно отнести сказки «Белая ворона», «Как огонь воду замуж взял», «О трех сердцах», рассказанные Л.В. Костецкой из г. Баймак, а также записанные от башкирки Л.Р. Валеевой из г. Ишимбая «Нежные краски», «Осень», «Три барона и дракон» или от украинки А.В. Крукивской с д. Шингак-Куль Чишминского района «О царевиче Алеше» и др.

Во-вторых, отличительной чертой является достаточно большое число сказок, записанных на русском языке от тюркоязычных (башкир, татар, чувашей) и финно-угорских (мордва) сказочников. Например, от башкирок Исянгуловой Г.А., Кульгильдеевой М.Я. записаны сказки «Медведь и пчелы», «Почему медведь всю зиму не выходит из берлоги»; от татарок Аиткуловой М.Ф., Абсалямовой М.С., Каримовой М.Г. – «Как бык, баран, свинья, гусь и петух зимовали», «Как лиса обманула деда», «Иван – картежник и медведь» и др.

В-третьих, русский язык в Башкортостане является государственным языком и языком межнационального общения. Он стал для многих нерусских жителей республики вторым и даже первым языком. Двуязычие (а во многих случаях трех - квартолингвизм) – отличительная черта местных нерусских (в ряде случаев и русских) граждан. Например, от сказочника Вырыслова Леонтия Федоровича, 1890 г.р., из Антоновки Гафурийского района, неграмотного колхозника, в 1975 году экспедиция студентов во главе с Карпухиным И.Е. записали на русском языке 24 сказки. Рассказывал он их в строгой академической манере, сверяя время рассказа с часами. При этом говорил: «Однако надо делать перерыв» или «Однако надо продолжать». Например, в книге «Сказки» И.Е. Карпухина опубликовано только его одна сказка «Плут мошенник».

Анализ сказок, собранных на территории современного Башкортостана, показывает, что сказочный репертуар местных русских складывается из разных источников. Главным из них является общерусский сказочный фонд.

Сказки, бытовавшие в России по областям изолированно, оказывались в Башкирии сконцентрированными в своеобразных островках русского населения. Так формировался здесь местный сказочный фонд.

Неповторимая природная красота Башкортостана, его богатые недра, своеобразные условия жизни русских переселенцев и их потомков, считающих башкирские земли своей малой Родиной, естественно, способствовали не только охранению занесенных русских сказок и рождению их местных вариантов, но и появлению новых произведений.

Русские на новых землях оказывались по соседству с коренными башкирами и переселенцами других диаспор, у которых были свои языки, обычаи, обряды, традиции, костюмы, верования, фольклор и т.п. При известном стремлении каждого народа сохранить свое этническое лицо, взаимовлияние и взаимный обмен культурными ценностями был неизбежен.

1. И.Е. Карпухин. Сказки. Уфа: Китап, 2008. — 440 с.

2. Народные русские сказки. А.Н. Афанасьева. В 3-х т. М.: ГИХЛ, 1957.

3. Ахметшин Б.Г. Горнозаводской фольклор Башкортостана и Урала. Уфа: Китап, 2001. 287 с.

4. Померанцева Э.В. Русская народная сказка. М., 1963. С.24

5. Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка / Сост. Л.Г. Бараг, И.П. Березовский, К.П. Кабашников, Н.В. Новиков. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1979. 437 с

6. «Фольклор народов России», Фольклор русских, Фольклор украинцев // Башкирская энциклопедия. В 7 т. Т. 7. Ф – Я / Гл. ред. М.А. Ильгамов. Уфа: Башк. энцикл., 2011. 664 с.

7. Брянцева Л.И. Русская народная песенная традиция в современной Башкирии: Автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 1984. 23 с.

8. Сказки. Кн. I / Составление вступит. статья, подготовка текстов и коммент. Ю.Г. Круглова; Сост. иллюстративной части и поясн. к ним М.А. Мухлынина. М.: Советская Россия, 1998. С. 26

9. Колпакова Н.П. монография «Русская народная бытовая песня» (М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962).

10. Русское народное творчество в Башкирии / Под общ. ред. Э.В. Померанцевой. Уфа: Башкнигоиздат. 1957. С. 17-135. (Далее: РНТБ).

11. Народные сказки, легенды, предания и были, записанные в Башкирии на русском языке в 1960-1966 гг. / Подбор текстов, ред., вступ. статья и примеч. Л.Г. Барага. Уфа: Башкнигоиздат, 1969. С. 25-94

12. Материалы и исследования по фольклору Башкирии и Урала. Вып.1, Уфа, 1974.

13. Бараг Л.Г. «Восточнославянские сказки, их взаимодействие и национальное своеобразие». – сб. «Эпические жанры устного народного творчества», Уфа, 1969.

14. Бараг Л. Г. Сказки И. И. Карцева из деревни Сухоречка Бижбулякского района БАССР // Фольклор народов РСФСР. Уфа: Издание Башкирского университета, 1982. Вып. 9.

15. Бараг Л. Г. Состояние русской сказочной традиции и ее отражение в материалах экспедиций Башкирского университета // Фольклор народов РСФСР. Современное состояние фольклорных традиций и их взаимодействие. Уфа: Издание Башкирского государственного университета, 1989. Вып. 16(7).

16. Пропп В.Я. Русская сказка. Л., 1984.

ФИО: Бараг Лев Григорьевич.

Советский и российский фольклорист и литературовед. Доктор исторических наук. Профессор.

Тип ответственности: исследователь

ФИО: Померанцева Эрна Васильевна.

Советский фольклорист и этнограф. Доктор исторических наук, профессор.

Тип ответственности: исследователь.

ФИО: Карпухин Иван Егорович

Российский поэт, писатель, фольклорист. Доктор филологических наук, профессор. Заслуженный деятель науки РБ (2006).

Тип ответственности: исследователь

Место работы/Адрес: Профессор кафедры русской и зарубежной литературы русской филологии Института прикладных исследований Стерлитамакского филиала АН РБ

Наименование: ГБУК РЦНТ РБ «Республиканский центр народного творчества» Подразделение: Отдел нематериального культурного наследия

Тип ответственности: Исследователь

Местонахождение: Республика Башкортостан, город Уфа, ул. З. Биишевой, 17/2