Продажа, как обережная инсценировка, широко известна в архаичной традиции народов России, Средней Азии[1]. Вот как описывает данный обряд В. И. Еремина у восточнославянских народов, в частности, у украинцев: “...больного ребенка “продают” “за несколько копеек какому-нибудь прохожему, нищему, страннику, или кому-нибудь из родственников, разумеется, без отдачи ребенка. Эта обрядовая продажа имеет место, если дети ранее умирали. “Закупает” ребенка только та родственница или соседка, у которой все дети живы. Если обряд оказывается действенным и ребенок выздоравливает, она приносит крыжмо ребенку на рубаху. Родители этого ребенка считают после ее своею кумой. “Выкупая” своего ребенка, родители как бы убеждают враждебно настроенных духов, что это чужой ребенок, “купленный”, а значит вредить ему и убивать его нет никакого смысла. Показательна и традиционная форма возврата ребенка через окно, трубу и т. д., чтобы смерть не нашла к нему дорогу. В украинских селах, “если в семье предыдущие дети умерли, то звали новую пару кумовьев; по возвращении из церкви они должны были передать ребенка родителям через окно, для того чтобы ребенок жил”. У русских в аналогичной ситуации вынимали оконную раму и через окно “продавали” ребенка кумам. На том свете такой ребенок уже будет считаться не родителей, а купивших”.

Все приведенные выше примеры широко известной имитативной магии свидетельствуют о том, что действие с сакральным смыслом (пляска, инсценировка, имитация) служило, по народным верованиям, защитой, способом обмануть смерть[2].

Совершая различные магические обряды, башкиры старались предохранить ребенка от нечистой силы. Зафиксировано множество вариантов обряда “купли-продажи” ребенка. Приведем описание из статьи Ф. Ф. Фатыховой[3]: “Обычно новорожденного приносили в дом многодетной женщины, затем устраивался обряд его покупки.

Ребенка “покупали” у женщины, затем несли в дом, где его ждала мать. Матери подавали ребенка через окно. В таких случаях новорожденного нарекали именами Үлмәҫбикә (Неумирающая), Ишбулды (Стал напарником) – Мелеузовский район. В Зилаирском районе записаны слова, с которыми многодетная женщина подавала ребенка: “Я продаю вам навсегда”. Ей дарили платье, платок и т. п. Называли ребенка одним из имен: Тимербулат, Тимергали (тимер – железо), Торһон (Пусть живет). Иногда роженицу помещали в доме многодетной женщины. После родов хозяева “продавали” ребенка роженице. Они приносили ребенка матери и подавали его в окно. Ребенка нарекали именем Ишбирҙе (Напарник). Тот, кто продавал, назывался “үкелатай”, его жена – “үкелинәй” (Салаватский район). В некоторых местах повитуха, даже не помыв новорожденного, носила его по улице и объявляла, что ребенок продается. Мать “покупала” его, обещая взамен овцу, лошадь и пр. Ребенка называли Тимер (Железо), Һатыбалды (Купленный)– Зилаирский, Зианчуринский районы. Зафиксирован и следующий обряд “купли” новорожденного. Повитуха выносила ребенка из дверей и подавала его матери в окно. Мать спрашивала у повитухи: “Что ты продаешь?” Та отвечала: “Продаю ребенка”. Так повторялось три раза. Мать платила назначенную сумму. Ребенок в таких случаях назы­вался Иштуган (Родился напарник) – Хайбуллинский район. Иногда сразу же после родов повитуха три раза обходила вокруг дома и предлагала матери купить ребенка: “Покупаешь ребенка?” Мать отвечала: “Покупаю, покупаю”. За купленного ребенка повитухе давали платье. Ребенка нарекали именем Һатыбалды (Купленный) – Кугарчинский, Бурзянский районы. В некоторых случаях повивальная бабка, искупав ребенка, уносила его к себе домой. К ней приходил отец ребенка и, подойдя к окну, спрашивал: “Не продается ли здесь ребенок? Взамен даю овцу и платок”. “Продается”, – отвечала повитуха. Совершался обмен, и отец уносил ребенка. “Купленному” ребенку в одно ухо вдевали серьгу, даже если это был мальчик. Изредка на мальчика надевали платье девочки. Называли его Ниғмәтйән. Ниғмәт, на арабском языке означает богатство, счастье, “йән” – душа (Кугарчинский район). Эти обряды, по мнению башкир, вводили в заблуждение нечистую силу, лишали ее возможности нанести вред новорожденному. В них просматриваются древние домусульманские черты: трехкратные обходы вокруг дома, надевание на мальчика женской одежды, другие магические манипуляции – обереги, связанные с роженицей и ребенком. Наиболее распространенными среди имен-оберегов у башкир были имена, связанные с металлическими предметами или камнями: Тимер, Тимербулат, Тимерғәле (тимер – железо), Ташбикә – Каменная госпожа, Ташбулат – Каменный булат. Металл и камень считались у башкир оберегами. Если рождались только дочери и наконец появлялся долгожданный сын, называли его Тимербулат или Мурзабулат.

По словам информанта Марса Саитгалина из Абзелиловского района, многодетная женщина, которая на время становилась матерью новорожденного, должна была накормить его своим грудным молоком. Впоследствии она становилась его молочной мамой. Таким образом, запутывались следы для нечистых сил, которые могли навредить ребенку (баш. ”шайтандың юлын яҙҙырыу”).

Ф. Г. Хисаметдиновой “Лечебная и охранительная магия башкир” приводятся также следующие описания “покупки ребенка” у башкир[4].

1. “Продажа” ребенка. У среднеуральских башкир, если в семье умирали дети, то новорожденного родители “продают” многодетной семье. Поэтому у них есть обряд “Бала һатыу” (досл. “Продажа ребенка”). По этому обычаю, семья, в которой новорожденные умирают, “продает” новорожденного многодетному человеку (баш. “аймаҡ балалы кеше”) через окно. Когда ребенку исполняется 3 года или 7 лет, родители “выкупают” его, отдав за него скотину. Говорят, после этого ребенок живет долго.

2. “Покупка” мальчика. Если в семье, где рождались только девочки, родился мальчик, родители сразу после рождения “покупают” его через окно. Этот обряд проводился, чтобы ребенок жил долго и был опорой отцу.

“Торги” происходят на сакральной границе окна и дома. В роли продавца обычно выступает повитуха, а покупателями являются родители, в частности, отец ребенка. Символичен диалог между “продавцом” и “покупателем”:

“Һатыусы”:

Ергә һалдым – Ер алмай,

Күккә сөйҙөм – ҡошалмай,

Эткә һалдым – эталмай,

Бала һатам, кем ала?

(“Продавец”:

На Землю клала – Земля неберет,

В Небо кидала – небо не берет,

Собаке давала – не берет,

Дитя продаю – кто возьмет?)

Атай кеше:

Бала һатһаң, мин алам, Нимәһе менән һатаң?

(Отец:

Дитя продаешь – я куплю, С чем же ты его продаешь?)

“Һатыусы”:

Ғүмере менән һатам! Бәхете менән һатам!

(“Продавец”

С жизнью вместе продаю! Со счастьем вместе продаю!)

Атай кеше:

Нимәһе менән һатаң?[5]

(Отец:

С чем же ты его продаешь?)

Аналогичные ответы и вопросы отца повторяются трижды. Затем отец соглашается, предложив цену выкупа:

Бала һатһаң миңә һат,  

Ғүмере менән бергә һат,        

Бәхете менән бергә һат,

Һибәһенә тун бирәм,    

Уға ҡушып мал бирәм![6]         

(Коль дитя продаешь – мне продай!

С жизнью вместе продай,

С счастьем вместе продай,

За него шубу отдам,

В придачу и скотину дам!)

3. “Покупка у муллы”. В книге приводятся слова информанта Зайтуны Ильгамовой (п. Инзер Белорецкого района): ”У свекрови двое сыновей умерли, их звали Рашит и Мухаммат. Когда родился третий сын, родители “купили” его через окно. Мулла с младенцем остался дома, а родители стояли во дворе под окном. Открыли окно, и мулла, нашептывая молитвы, “продал” им младенца. Говорят, ребенок, “купленный у муллы”, бывает живучим. Через три дня нарекли его именем Сынтимер (досл. настоящее железо). А тех двоих сыновей свекровь не “покупала”.

4. Ношение серьги. Если новорожденные умирали, бурзянские башкиры проводили обряд “Покупки” ребенка”, затем на новорожденного мальчика надевали платье девочки, а в ухо продевали серьгу. Так он ходил до трехлетнего возраста (если ребенок был больной – до 7 лет). Когда ребенку исполнялось 3 года или 7 лет, устроив большое празднество со скачками, жертвоприношением, с уха ребенка снимали серьгу, меняли ему одежду. По поверьям, нечистая сила, духи болезней, так и не найдя того ребенка, уходят.

Обходные пути возвращения детей, продажи через окно квалифицируются как нежелание нечистым указывать дорогу в дом. Продажа как оберег инсценировалась вплоть до наших дней (Абзелиловский, Баймакский, Кумертауский районы). В инсценировке наличествует мотивация продажи дитя. Продавец, изображая мать, которая не в силах кормить ребенка грудью, спрашивает:

Еленем бар ҙа – һөтөм юҡ.

Бына ошо баланы һатам, кем ала?[7]

(Груди есть – да молока нет.

Вот продаю дитя, кто возмет?)

Окно – сакральная граница в обрядовом пространстве. Неординарный способ выхода из ординарного мира имеет значение перехода в новое качество, вынос через окно означает процесс обновления, имеет обрядово-иниционное значение. У башкир дитя выдается через окно или хомут лошади –“волчью губу”, у узбеков – через отверстие в центре крыши для прохода дыма исвета[8], а якуты с помощью волосяной веревки вытаскивают дитя через трубу. Так, пронесенный через сакральное отверстие (метафора пещеры, рождения заново) ребенок становится неуязвимым. Выкупы за него: “Шубу отдам!”, “Барана отдам!”, “За платье одно куплю!”– произносились и как плата, и как умилостивление сверхъестественных сил. В фольклоре имянаречения запечатлены мифологические, религиозные представления предков о природе, способы установления контактов с внешним миром, явлениями. Имя осмысливается как полисемантичный знак, символ, вобравший информацию о природе, жизни во имя устойчивости человека[9].

Интересна семантика имен “купленных” детей. Например, имена Һатыбалды (Выкупленный), Һатлыҡ (Купленный), Һатыбал (Выкупай).

Жители деревни Набиево Бурзянского района сами объясняют фамилию Хатыбаловых как следствие этого обряда. У татар детей, “приобретенных” таким образом, также называли Сатый (Купленный или Сатыбалдым (Купил(а))[10]. Так, явления обмана, подмены в обряде связаны и с магией отвращения: “никто не берет, вот и продается дитя”.