Исследователь башкирских народных игр Гулькай Рахимьяновна Шагапова отмечает, что в игре нередко присутствует ворон – тотемное животное, роль которого в ряде случаев играет Баба Яга или злая старуха, слепой черт, а у башкир какая-то не конкретная, но злая птица. Возможно, в башкирских играх образ ворона утерян, но ассоциация со злой птицей осталась[1]. Образ ворона в башкирской этнографии исследован известным этнографом Наилем Валеевичем Бикбулатовым. В одной из своих работ он обратил внимание на дуализм в отношениях к грачам (воронам) у башкир. «Грач, несомненно, был почитаемой птицей, с ним башкиры связывали приход весны... Культ грача был связан с силами временно умирающей и воскресающей природы, с культом предков. Праздник башкир, носящий имя грача (ҡарғатуй), был призван задобрить природную стихию, оградить себя от засухи, неурожая и других бедствий, а грачи и воскресшие предки должны были помочь в этом... Однако, с другой стороны, грач ... был связан с покойниками и смертью. Как нежелательно было столкновенье с покойником, так же неприятно было близкое столкновение в жизни с грачом. Отсюда в народе неприязнь к этой птице»[2].

В некоторых вариантах игры присутствует черта, за которую Алырымҡош, заступать нельзя и возле которой ведется борьба. Дети, которые составляют основную массу, играют пассивную роль, прячась за мать. Игра заканчивается тогда, когда Алырымҡош, переловит всех детей.

Следует отметить, что образ Алырымҡош имеет некоторые сходства с центральным персонажем игры «Убыр ҡарсыҡ» Мәскәй әбей. Ее образ приблизительно одинаковый: старуха со спутанными волосами, грязная, живущая отдельно от людей, но не вредящая им до поры до времени. По мнению Г.Р. Шагаповой, “несмотря на то, что эти две игры на сегодняшний день представляются абсолютно самостоятельными, они генетически связаны, являясь составными частями древнего культа. Об этом свидетельствует наличие единых персонажей (Бабы Яги, матери, матки), общих моментов (преследование злыми силами детей, защита матерью своих детей, при этом дети практически бездействуют), наличие круга или линии оберега, кроме того, обе эти игры – девичьи. Сама игра «Алырым ҡош» оставляет впечатление некоей незавершенности, так как нападающая сторона захватывает у матери детей, которых мать не отвоевывает обратно. По существу такого быть не может, мать не должна отдавать детей. Если же представить эти две игры как единое целое, то логика событий восстанавливается. Сначала злые силы нападают и захватывают детей. Затем мать возвращает детей, обманув злые силы, представшие в образе Мәскәй (ворон, Алырымҡош)[3].

В книге И.Г. Галяутдинова “Башкирские народные детские игры” (Уфа, 2002) в данной игре присутствуют образы гуся и гусят, а также коршуна, который на них нападает. Техника игры выглядит следующим образом:

“Дети организуют эту игру весной, когда гуси вывели своих гусят. В игре участвуют «гусь», его «гусята» и «коршун». Игрок в роли «коршуна» копает землю. «Гусь» со своими «гусята ми» подходит к нему и спрашивает:

 - Коршун, коршун, что дела ешь? А «коршун» говорит:

 - Вот твоих детишек пой мать хочу. Игрок в роли «гуся» отвечает:

 - Я тебе детишек своих не дам. В это время «коршун» встает со своего места и бросается на «гусят» со словами:

 - Возьму, возьму гусенка! Но «гусь» начинает защищать «гусят» от «коршуна»:

 - Не дам, не дам обижать. «Гусята» идут за «гусем», схватившись друг за друга, и пищат:

 - Пи-пи-пи... Каждый игрок, кого коснулась рука «коршуна», тут же выходит из игры. Так игра продолжается до тех пор, пока все «гусята» не пойманы”[4].

Также есть народная игра “Гуси”, где играющие делятся на гусей, волков и мать (хозяйку). Вместо коршуна из “Алырмын ҡош” отрицательным персонажем здесь выступает волк.  По мнению Г.Р. Шагаповой, возможно, эта игра представляет вариацию игры «Алырымҡош», или еще одну часть этого древнего обряда. Последнее более вероятно. Связь представляется очевидной, так как в игре опять-таки, главным действующим лицом выступает мать, которая опекает гусей, в образе злых сил выступают волки, имеется линия, за которую нельзя заступать волкам.

Игра “Алырымҡош, бирмәмҡош” исключительно девичья, мальчики в нее не играют. В игре фигурируют два важных персонажа, остальные мыслятся как обыкновенные участники – дети матери. Игра начинается с ощущения страха, не явного, но осязаемого. Отсюда запрет покидать жилище. Уходя, мать закрывает дома детей, дом не просто запирается, а заклинается. Следы магии отчетливо проявляются в магическом круге обереге и в магическом заклятье, произносимом при этих действиях:

Тимер ҡапҡа ҡорайым,

Убыр-ҡарсыҡ кермәһен.

Сделаю железную дверь,

Для того, чтобы Бабка-упырь не зашла.

Вообще, мотив изоляции девочек в науке изучен хорошо. Это явление связывают либо с подготовкой девушек к браку, либо с обрядом посвящения подростков в полноправные члены общества. Далее, согласно логике сюжета, мать уходит. Практически тут же появляется Бабка-упырь, которая в дом попасть не может, но дверь могут открыть (то есть разрушить чары охранительной магии) те, кто находится внутри. Что и происходит. Забирает детей Бабка по одному, что говорит об индивидуальном характере обряда. Нередким является момент, когда украденные дети получают новые имена – данный факт не случаен. Любопытен образ Бабки, которая вначале игры может быть в образе птицы (Алырымҡош), а затем резко предстает в образе Бабки-упыря. Первоначальный образ птицы весьма примечателен: она не поднимает глаза, не имеет права переступать черту, выступает злым лицом по отношению к окружающим. Такими чертами наделяют хтонический персонаж, то есть персонаж потустороннего мира. Бабка-упырь также является пришельцем из иного мира. Их слепота мнима, они боятся (ненавидят) белый свет, вредят живым людям. В свете сказанного переход от птицы к Бабке не удивляет, они мыслятся как нечто единое, синонимичное. Таким образом, Бабка уводит детей в другой мир, где им дают другие имена.

Мать, выступающая охранительным существом в игре, узнает их по каким-то особым приметам (обожженный палец, недавно ею же пришитая заплатка и пр.). Возможно, это еще одна смена имени, но теперь это имя будет его постоянным. Узнав ребенка, она силой возвращает его обратно, и идет за следующим. Так все дети находятся, каждая персона отдельно. В конце игры мать топит баню, где все дети моются, в некоторых вариантах Бабку сжигают в бане. Представляется, что речь идет не только об отмывании запахов потустороннего мира. Мы имеем дело с ритуалом, где огонь обладает очистительной силой. Очищение же после посещения иного мира было обязательным условием для вхождения в мир живых людей[5].

В книге Г.Р. Шагаповой “Башкирские народные игры” (Уфа, 2008) приводятся 4 варианта данной игры, записанные в разных районах (Давлекановский, Иглинский, Гафурийский, Белокатайский районы). Нами же игра была записана в Абзелиловском районе. Более поздняя запись была сделана в 2008 году в исполнении бабушек д. Утяганово. Совсем недавно игру продемонстрировали ученики д. Казмашево. В обоих варинтах в качестве Алырымҡош выступает бабка (әбей), а мать защищает своих деток. Игра также продолжается до тех пор, пока Алырымҡош не отберет всех детей у Бирмәмҡош.

1.     Бикбулатов Н.В. Кукушка, грач, береза: парадоксы в поверьях башкир / Международная научная конференция по проблеме: «История и культура народов Евразии: древность, средневековье, современность» («Первые Валидовские чтения»).– Уфа, 1992. – С.29.

2.     Галяутдинов И.Г. Башкирские народные детские игры (на русском и башкирском языках). Книга первая. – Изд. 2-е, с изм. – Уфа: Китап, 2002. – 248 с.

3.     Мелетинский Е.М. Палеоазиатскомифологический эпос. Цикл Ворона. – М.: Наука, 1979.

4.     Сумцов Н.Ф. Ворон в народной словесности. // Этнографическое обозрение. – 1890. - № 1

5.     Шагапова Г.Р. Башкирские народные игры: Монография. – Уфа: РИЦ БашГУ, 2008. – 142 с.

ФИО:  Галяутдинов Ишмухамет Гильмутдинович (1948 – 2015).

Тип ответственности: советский и российский языковед. Член-корреспондент АН РБ (1995), доктор филологических наук (1992), профессор (1994), заслуженный работник культуры РФ (2005) и БАССР (1986).

ФИО: Шагапова Гулькай Рахимьяновна

Тип ответственности: Исследователь, кандидат исторических наук, доцент кафедры башкирского языка и литературы.

Место работы/Адрес:   БГПУ им. М.Акмуллы.

Наименование: ГБУК РЦНТ РБ  «Республиканский центр народного творчества» Подразделение: Отдел нематериального культурного наследия

Тип ответственности: Исследователь

Местонахождение: Республика Башкортостан, город Уфа, ул. З. Биишевой, 17/2